Песня пенсий

Стратегия пенсионной реформы прояснена, хотя, возможно, и не окончательно. Пенсии, как когда-то, будут зависеть от уровня зарплат и стажа. Что бы и кто бы ни говорил, доля накопительной части пенсии падает.

Реформаторы сосредоточились на дефиците Пенсионного фонда. Он, так как доля ПФ, из которой оплачиваются пенсии тех, кто уже пенсионер, в общих пенсионных отчислениях возрастает, возможно, и в самом деле уменьшится. Но если это была главная цель пенсионной реформы, то о ней не стоило бы так долго и мучительно спорить. Если бы не социальная и макроэкономическая стороны, от которых никуда не уйти.

Социальная – в том, что ограничены общие возможности самому конструировать свое пенсионное будущее. Накопительные пенсии – это надежда на то, что наши пенсии смогут быть не такими стыдными, как сейчас. Теперь каждый будет решать эту неотвратимую задачу сам по себе, в одиночку. Хотя реформаторы даже не подходили к реформе финансового рынка и его инструментов, что позволило бы запустить этот источник длинных денег для экономики.

Вот мы и перешли к макроэкономической стороне. Хотя этот переход можно, вслед за Игорем Юргенсом, вице-президентом РСПП и главой Института современного развития, выстроить по еще более печальному маршруту.

Шаг первый: «Все, что накопили люди, уходит куда-то. И они снова говорят: „Ну, нас опять государство обмануло“. Вот чего мы пока достигаем».

Шаг второй: «Но если постоянно не доверять друг другу, то можно прийти к утверждению, что в принципе вкладывать в Россию невыгодно и опасно. Это и происходит сейчас».

Шаг третий: «Накопительная система уничтожается. Мы даем и внешним, и внутренним инвесторам сигнал: ненадежно вкладывать в Россию. И деньги бегут».

Если же обратиться непосредственно к тем макроэкономическим проблемам, с решением или отсутствием решения которых связана накопительная часть пенсий, то это, конечно, уже упомянутые длинные деньги. Деньги для долгосрочных, в том числе и стратегических инвестиций. Это то, в чем Россия сегодня испытывает, пожалуй, самый острый дефицит.

В подтверждение предоставляю слово министру финансов Антону Силуанову. Он отмечает: у нас их объем «не такой большой, как в других странах, если брать такие институты, как пенсионные фонды, страховые фонды, и ПИФы».

«Не такой большой объем» -- сказано дипломатично. Силуанов приводит цифры, подводящие к более эмоциональным оценкам. В США эти как водится три источника и три составных части «длинных денег», дают около 200% ВВП, в среднем по миру — 120% ВВП, а в России только 8% ВВП. По объемам источников «длинных денег», отнесенным к ВВП, Россия отстает от США в 25 раз, а от среднемирового уровня, включая не только США, но и Свазиленд, в 15 раз. Вам не хочется крикнуть: «Караул!»?

В этих условиях происходит сознательное обезвоживание такого важного источника длинных денег, как накопительные пенсии.

Что из этого следует?

На мой взгляд, два вывода. Первый. Раз не зависящих от государства источников длинных денег становится меньше, а необходимость в таких деньгах только усиливается, значит, генератором длинных денег станет само государство. Следует ждать соответствующих изменений на финансовых рынках, появления различных адресных инвестиционных программ, дальнейшего повышения роли ВЭБа в качестве госкорпорации развития. Все это, естественно, не пройдет мимо банков. Банкам же следует, в первую очередь развивать такое направление, как проектное финансирование.

Второй вывод. Хотя банки традиционно не считаются источником длинных денег, отсутствие таких денег вызывает рост спроса на кредиты. В настоящее время Россия уже испытывает бум кредитного спроса, и его повышение вызовет неминуемый рост ставок. Что, конечно, не приведет к ускорению экономического роста. Законы рынка на пенсию не собираются.